Гинце ему возразил: «Положим, что было бы лучше, Сразу же, с места в карьер, ко двору нам сегодня же двинуть. Светит над степью луна, дороги все сухи, спокойны…»
Не так давно нашла у себя старую книжку: поэма «Рейнеке-лис» Иоганна Вольфганга Гете, Москва «Детская литература 1991», прозаический пересказ с немецкого Л. Пеньковский. В детстве книга меня очаровывала как картинками (восхитительные иллюстрации Вильгельма Каульбаха!), так и историями, хотя некоторые моменты казались жестковатыми (я была жалостливым и чувствительным ребенком). Читала про безвременную кончину зайца Лямпе (см. ниже) и думала: «Эм, а мне можно это читать? Это точно для детей?» Много позже, когда нашла стихотворный перевод гекзаметром, узнала: да, тот вариант, что в прозе, это действительно детский. х))
читать дальше«...Лямпе ужаснулся и хотел бежать, но рыжий разбойник отрезал ему путь и схватил беднягу за горло. - Бэллин! Бэллин! - закричал с пронзительным визгом заяц. - Я погибаю! Паломник режет меня! Скорее! На помощь!.. Но он тут же замолк - Рейнеке перегрыз ему горло. Таково было гостеприимство лиса! - А теперь, - сказал Рейнеке жене и детям, - давайте-ка съедим его. Зайчик упитанный и вкусный. Хоть на что-нибудь пригодился. Жалкий и никчемный трусишка! Ну, ябедник, жалуйся сколько угодно! Ловко содрав с убитого зайца шкуру, Рейнеке с женой и детьми с наслаждением съели его».
С холма идет зима с серебряным копьем, Покрыта голова удмуртским шлемом лисьим. Мерцало льдистое желтеет над жильем, К земле склоняя снег, склоняя душу к мыслям.
Не слышен из окна холодный звук саней, И тем чудесен их полет над одичаньем - Ведь только в небесах огонь среди огней С таким немыслимым проносится молчаньем!
Теперь стемнеет в пять. В углу веретено Журчит, разматывая пряжу циферблата. Я ставлю на огонь алмазное вино, Чтоб кашель запивать и ждать сестру и брата.
Пока они придут из разных городов, Метелью февраля займутся водостоки, Окончится тетрадь о свойстве холодов: Любить кирпич в стене, когда мы одиноки,
О нежности моей к бродяжке воробью, О верности окну - в него лицом зарыта. Не стану сиротой, покуда я люблю Окно, кирпич в стене, разбитое корыто.
Я думаю, дитя, родившее меня, Заранее о том кого-то попросило, Чтоб я наедине, зимой на склоне дня Сравнительно легко печаль переносила.
Mein Mutter, der mich schlacht', mein Vater, der mich aß, mein Schwester, der Marlenichen, sucht alle meine Benichen, bind't sie in ein seiden Tuch, legt's unter den Machandelbaum. Kywitt, kywitt, wat vör'n schöön Vagel bün ik!“
Эх, и со второго раза мне сдать не удалось. Сейчас мои мысли и чувства скачут от "не судьба, значит, будем жить" к "хочу стать гренландской полярной акулой, плавать двести лет в темных и холодных водах морей Северного Ледовитого и Атлантического океанов, жрать дохлых тюленей и ни о чем не думать..."